1, 2 –
 
 

Фронтовые дороги маршала Жукова.

ЭХ, ДОРОГИ!..

(Часть II)

Человек он был...

– Вам часто доводилось разговаривать с маршалом?

– На этот вопрос ответить сложно. Особых душевных бесед мы с ним не вели. Он спросит – я отвечу, он скажет – я сделаю. И в то же время кажется, что вели мы с ним долгие беседы. Иногда едем, молчим, вдруг он что-то скажет, а у меня глаза круглые – я тоже об этом же думал. Так что... Как говорят, телепатия.

– Приходилось читать и слышать, что Жуков был грубоват с подчиненными...

– Если я скажу обратное, не поверите. Мнение уже укоренилось. Но ни разу я не видел, чтобы он накричал на подчиненного, оскорбил, унизил. Сурово говорил – да, распекал – да, но крика и оскорблений – этого не было.

Кричат обычно неуверенные в себе люди. Их наверху “вздрючат” – они на подчиненных вымещают свой гнев.

– Александр Николаевич, может быть, вопрос бестактный, но я его задам.

– Да уж задавайте, чего там...

– Все-таки служить “при маршале” – опасности поменьше?

– Вот вы к чему... Но это как сказать. Немецкая разведка, как вы понимаете, не могла за ним не охотиться. Знаете, как бывало: скажем, едем мы в штаб дивизии. Доезжаем, смотрим, а тут только что вражеская авиация поработала.

Наверняка знали, что командующий фронтом здесь будет, но вот когда – не знали. И таких случаев было много.

На войне все рискуют жизнями: и “при маршале”, и на передовой. Иногда бывает, что в войсках хоть и опаснее, но спокойнее – кругом все свои. А тут каждый день дорога, каждый день неизвестность. Тут тебя и мина на дороге ждет, и засада вражеской разведки могла быть, и налет авиации.

Под Москвой охрана Жукова даже противотанковое ружье с собой возила. В салоне оно не убиралось, так из окна торчало. Когда останавливались, солдаты еле смех сдерживали. Георгию Константиновичу надоело быть посмешищем, и он распорядился оставить ружье в части, стоявшей на танкоопасном направлении.

Все мы заботились о безопасности маршала. На передовую, как известно, с шиком не подъедешь. Заранее у своего брата шофера выведаешь подъездные пути поскрытнее. Вражеские самолеты-разведчики могли засечь кавалькаду машин. Маршал, командующий фронтом – цель желанная. Ну и ты “при маршале”. Каково?

– Этот вопрос можно было и не задавать, но вот какой хороший и убедительный ответ вы на него дали. Александр Николаевич, какие человеческие качества маршала вам запомнились больше всего?

– Вы удивитесь, если я вам скажу, что Георгий Константинович никогда не подчеркивал, что он человек военный. Для него служба стала жизнью. В военной службе много обязательных ритуалов, и считается, что, выполняя их, военный не забывает о своей принадлежности к армии. Георгий Константинович понимал, что без этого не обойтись, но всячески упрощал общение. Все знали, что он не выслушивает длинных рапортов, не любит показных парадов.

Если он приезжал в штаб дивизии, то там догадывались, что маршал может задать самый неожиданный вопрос, вплоть до точного числа оставшихся снарядов или наличия запчастей. Казалось бы, не маршальское дело вдаваться в мелочи, но представьте себе, кто тогда командовал полками и дивизиями. Уцелевший в боях лейтенант сорок первого в следующем году уже был майором и вполне мог командовать полком, чуть позже и дивизией. А в штабе дивизии только он кадровый, а остальные из запаса.

Так что строгость и требовательность Георгия Константиновича Жукова – это сотни сохраненных жизней. Для командиров же – это военная наука, которую они недобрали. Вот почему и рисуют маршала Жукова этакой военной машиной. Вы бы видели, каким он возвращался из части, где воевали профессиональные военные! Лицо его прямо светилось. Он любил логику, точность, знания, порядок...

Г.К. Жуков вручает А.Н. Бучину медаль “За отвагу”. 1943 год.

– Откуда начался ваш победный отсчет километров?

– Пожалуй, с Ельни. Это была первая блестящая победная операция, разработкой которой руководил Георгий Константинович. Помню, мы въехали в Ельню, и он попросил провезти его по улицам города. И вот тут был памятный эпизод.
Едем, мелькнул пустырь, на котором стояло большое количество березовых крестов. Маршал велел свернуть. Подъехали. Оказалось, это кладбище немецких солдат. Подошедшие люди рассказали, что их под страхом смерти заставляли ухаживать за могилами. Жуков был возмущен. Он сказал, что это подлинное унижение – благодарить своих убийц.

Между тем он подошел к одному из крестов, снял с него пробитую пулей каску, рассмотрел ее и повесил на место.

Он мог бы отдать распоряжение сравнять кладбище с землей, и тут же бы все исполнили. Но он этого не сделал. Он был победитель и с мертвыми не воевал.

– Александр Николаевич, а вам приходилось пользоваться “служебным положением”?

– Ну а как же! Приезжаем в часть, маршал своими делами занимается, а я сразу к механикам: “Ребята, помощь нужна!” Ну кто откажется маршальскую машину посмотреть! Почистить свечи, продуть карбюратор – святое дело. Бывало, что и запчастями разживешься. Механики ведь ни одну подбитую машину не пропускали – всю “раскулачат”.

Иногда использование служебного положения и до курьезов доводило. Когда война переместилась в Европу, то мы в дорогах запутались. Там стали на каждом перекрестке регулировщиков ставить. Нагнали молодых девчат, проинструктировали их, и стали те флажками лихо так махать. Тут тебя притормозят, потом на следующем перекрестке. Кто поопытнее, признают маршальскую машину: руку под козырек, улыбочку и “зеленая улица”.

Раз как-то едем. Девчушка тормозит. Я – ноль внимания, еду дальше. И тут слышу – Георгий Константинович спокойно так говорит: “Останови, а то сейчас по баллонам стрелять будут, и правильно сделают. Дисциплину на дорогах соблюдай!” Остановился, в сердцах “мило” так потолковал с регулировщицей. Она осталась стоять рдеющая. Маршал посмотрел в мою сторону, покачал головой и только хмыкнул.

У Кремлевской стены с дочерью Г.К. Жукова Машей. 1996 год.

Война и мир

– Как известно, жизненные трудности для Георгия Константиновича Жукова начались после войны. Вас уже с ним не было?
– Все ждали, что в 1946 году маршала Жукова назначат министром обороны. Но случилось непредвиденное – его поставили во главе Сухопутных войск. А дальше – и вовсе непонятное: он получил назначение на должность командующего Одесским военным округом. Для человека такого масштаба...
Меня он спросил: “Александр Николаевич, в море купаться любишь?” Отвечаю: “Не отказался бы”. И дальше он грустно так сказал: “Если не возражаешь, то едем со мной”. Я ни секунды не возражал.

Мы погрузили в вагон-гараж наши “мерседес”, “бьюик” и отправились к новому месту службы. Так что я опять состоял “при маршале”.

– И как служилось?

– Как говорят: спасибо, хреново. Жукова начали во всем ограничивать. Против него настраивали генералитет. Добрались и до меня. Вы понимаете, что в его жизни я всего лишь маленькая частичка, от меня ничего не зависело. И все же... Чуть больше года возил я его по одесским степям. Однажды он попросил меня зайти к нему домой. Прихожу. Он мне с порога: “Убирают тебя от меня, Александр Николаевич. Пришел приказ отозвать тебя в Управление кадров МГБ СССР”. Сказал он мне это и протянул письмо: “Вот, сходи на прием к начальнику Главного управления охраны МГБ СССР Н. Власику и передай лично в руки”.

О чем было письмо, я не знаю, но, возможно, и обо мне. Только Власик его читать не стал. Он заорал на меня, обвинил в хулиганстве, сказал, что я растленный тип, объявил, что я позорю органы, и выгнал из кабинета. “За невозможностью дальнейшего использования” я был уволен. Тогда-то я понял, что над Георгием Константиновичем нависла смертельная опасность. Его судьба была предрешена.

– Вы остались безработным, но вас оставили в покое...

– Как же!.. Безработным я был недолго – шоферы тогда были нужны. А вот покой только и снился.

2 апреля 1950 года меня арестовали и отвезли на Лубянку. При обыске у меня нашли небольшую фотографию Жукова. Эмгэбэшник швырнул ее мне и заорал: “Ты что эту дрянь держишь? Что он, отец тебе?”.

– В чем же вас обвинили?

– В шпионаже, конечно. На меня можно было любую, на выбор, военную неудачу повесить. Я мог немцам сообщить о дне и часе наступления? Теоретически мог. Ну, думаю, расстрела не миновать. А дальше на допросах, чувствую, меня стали о другом спрашивать. Их личность маршала начала интересовать: о любовницах, о пристрастиях...

Семь месяцев провел я в одиночке. Спать почти не давали. Все ночи допросы. Чувствую, у меня рассудок мутится. Я теперь понимаю тех, кто подписывал на себя все наветы. Это можно было сделать совершенно бессознательно и тут же забыть об этом.

В марте 1952 года я расписался в бумажке, что осужден... на пять лет. Радостнее дня для меня не было. Вот ведь до чего человека можно было довести...

– Судя по датам, приближался март 1953 года...

– Да, смерть Сталина. Но меня освободили за два дня до его смерти. Почему? Не знаю. Домой, в Москву, возвращаться запретили. Только после реабилитации вернулся.

– С Жуковым встречались?

– Вначале боялся. Думал, беду накличу. Потом справедливость восторжествовала – он стал министром обороны. А в 1957 году его опять сняли со всех постов. Они там испугались, что он может, как Эйзенхауэр в Америке, встать во главе государства. Вот тут я и решился напомнить о себе.

Встреча была душевной. Маршал принял меня на даче. Мы вспомнили военные дороги. Прощаясь, он сказал: “Александр Николаевич, ты же знаешь, я царем не собирался быть”.

Позже Георгий Константинович помог мне с квартирой. Дали двухкомнатную, в которой и по сей день живу.

18 июня 1974 года Георгия Константиновича Жукова не стало. В этот день я заплакал. На прощание в Дом Красной Армии я попал, а на Красную площадь меня не пустили.

– Вы так и “отбарабанили” всю жизнь шофером?

– Знаете, лучшего и не желал. В начале 80-х с меня сняли "грех" работы с Жуковым, и стал я выездным. До 60 лет возил туристов. Потом меня хотели “уйти” на пенсию, но я попросился в дальнобойщики. Свои 70 отметил во Франции, в рейсе.

На пенсию ушел в 75, И тут же сел за книгу.

О пережитом и прожитом не жалею. Я оптимист и верю в возрождение России. Через такое проходили и через все это пройдем. Еще вопросы есть?

– Никак нет, Александр Николаевич. Здоровья вам!

– Вот за это благодарствую.


Вячеслав Федоров

 

На снимках:

  1. Фронтовые дороги маршала Жукова.
  2. Г.К. Жуков вручает А.Н. Бучину медаль “За отвагу”. 1943 год.
  3. У Кремлевской стены с дочерью Г.К. Жукова Машей. 1996 год.
 
 
1, 2 –
 
     
   
 
РЕКЛАМА
Проголосуй за Рейтинг Военных Сайтов! Яндекс.Метрика