ЧЕЧЕНСКИЙ МИР I

Этим записям ровно год. Если считать по свершившимся событиям, то они безнадежно устарели. Грозный уже давно взят, а тогда его только начинали штурмовать. На экранах телевизоров стали редки сюжеты о Чечне. С войной мы уже давно свыклись и она перестала нас интересовать. Число все возрастающих потерь стало для нас обычной четырехзначной цифрой.

Мне не хотелось везти из Чечни материал “о том, что видел, то и спел”. Хотелось хоть немного понять, что же происходит на этой земле.

Еще в 70-х мы путешествовали здесь на велосипедах. В горах была одна опасность – зыбкие камни, выскальзывающие из- под ног. Кто в те годы не бредил горами?

Мы были поражены суровой красотой Аргунского ущелья, где сегодня “федералы” зажали боевиков. Мы фотографировались в горных аулах с чеченской ребятней, которая уже давно выросла и сегодня держит в руках оружие. Мы пили вино, которым нас угощали чабаны…

Что стало с народом на этой земле? Откуда вдруг возникла взаимная ненависть? Но, главное, о чем бы хотелось хоть догадаться, - надолго ли эта война?

Ждем вылета в Гудермес. С утра туман. Снег, выпавший ночью, стремительно тает. Аэродром в Моздоке притих. Прикованы к земле штурмовики Су-25. Не ревут двигатели грузовых Илов. “Вертушки” тоже стоят присмиревшие и беспомощные. Но экипажи на местах, в кабинах. Такая погода привычна, и летчики считают, что часам к десяти туман начнет рассеиваться.

Нас предупредили, чтобы мы были на месте. Нам все скажут...

* * *

Как правило, наш брат журналист рвется на передовую. А что сейчас там увидишь? В лучшем случае доставят тебя к артиллеристам, стоящим в нескольких километрах от Грозного, и смотри оттуда в бинокль на размытые утренней дымкой развалины окраин. Ну пальнут пушкари раз-другой. В той же туманной дымке увидишь вспышки разрывов. Перескажут от тех же артиллеристов слышанные ими истории боев за город, и с этим уедешь.

На самую передовую журналистов не возят. Во-первых, опасно, а во-вторых, и это, наверное, самое главное, чтобы ничего лишнего не подсмотрели. Информация с этой чеченской войны строго дозирована. То, что мы каждый день слышим и видим по телевизору, это всего лишь утвержденные высоким начальством и разрешенные к озвучиванию боевые сводки. В них нет ни правды, ни лжи. Они – жвачка, которую пережевывают все телевизионные каналы, тужась создать объективную картину войны.

* * *

В Гудермесе, говорят, давно не стреляют. Там всеми силами пытаются наладить мирную жизнь. Как живет город, вышедший из войны? Что представляет из себя маленькая модель чеченского мира? Крепок ли он?

По крайней мере все это можно увидеть своими глазами. Оттого с желанием и ждем вертолетный борт на Гудермес.

* * *

В Чечне нет больших городов. И Гудермес по величине второй после Грозного город. До войны в нем жило семьдесят тысяч. Сколько осталось сейчас, никто не знает.

В эту чеченскую войну произошел редчайший случай. Город сдался без боя. Будто бы командующий федеральной группировкой войск договорился со старейшинами, что они попросят боевиков покинуть Гудермес. Так нам говорили по телевидению. На самом деле было иначе. К генералу Трошеву пришли муфтий Чечни Ахмедходжа Кадыров и братья Яндарбиевы, отряд которых, контролировавший город, перешел на сторону федералов. Они и упросили генерала не громить дома. Гарантия была получена. Над Гудермесом взвился российский флаг.

Такой победы не ожидал никто. Тут же нашлось и объяснение: жители города устали от войны.

Только когда эту телевизионную байку мы начинали пересказывать офицерам, они почему-то скептически улыбались. К счастью, приказать быть оптимистами нельзя. Это сугубо индивидуальное качество, основанное на понимании ситуации. А коль у нас, находящихся далеко от войны, такого понимания нет, то из нас всеми возможными информационными средствами пытаются сделать оптимистов.

* * *

Все, летим. Дали погоду. Быстренько прихватываем сумки с аппаратурой и высыпаем из теплого здания в мокрядь аэродрома.

Огромный Ми-26, прозванный за свой неуклюжий вид “коровой”, по самые иллюминаторы забит картонными коробками со свиной тушенкой. Лететь будем со всеми удобствами: лежа у иллюминатора.

А тушенка – та самая, которую вчера доставили из Нижнего.

Помнится, когда мы садились в самолет, то не удержались и спросили, почему тушенка только свиная. И тут же поняли, что вопрос задали абсолютно дилетантский. Воюем-то^ с мусульманами. Если даже какой-то “борзой” прапорщик или предприимчивый солдат задумает “толкнуть” хоть баночку консервов чеченцам, он тут же получит такой отпор, что пожалеет о содеянном.

Для тех, кто не понял: мусульмане свинину не едят.

Так что всю эту массу “жорова” предстоит усваивать желудкам российских солдат.

* * *

Зима в равнинных районах Кавказа – это наша поздняя осень. Предснежье. Только у нас к этому времени уже успевает поработать морозец, а здесь царит непролазная грязь. Тоскливая пора...

* * *

Вертолет зависает в воздухе. Летчики проверяют устойчивость машины – все нормально. Резкий разворот – и под нами поплыла земля. Всего несколько минут полета – и Чечня, земля вечных российских раздоров. Из нашей истории вековые взаимоотношения с Чечней были начисто вымараны. Казалось, что мы всегда жили в мире и дружбе. Но, как оказывается, война с Чечней, то затухая, то возобновляясь вновь, длится уже три сотни лет. Со времен Петра I. Всякий раз, когда он предпринимал “воинские поиски” силами казаков войска Донского, то приводил чеченцев к присяге. Но только понимание силы заставляло их следовать клятве. Как только они чувствовали слабинку, то слова превращались в пустой звук.

* * *

Волею судеб почти весь девятнадцатый век противостоял чеченцам Нижегородский драгунский полк. И опять же волею судеб служили в нем в разное время люди, облеченные даром писания. В прапорщиках здесь ходил Михаил Юрьевич Лермонтов. Но не о нем речь. Служили здесь литераторы и рангом пониже. Имя Семена Броневского вряд ли кому известно. Между тем он написал книгу “Новейшие географические известия о Кавказе”. Есть в ней глава о чеченцах. Строки весьма нелестные. Он писал, что чеченцы отличаются “от всех кавказских народов зло-бью, хищностью и свирепым бесстрашием в разбоях, составляющих главное ремесло чеченцев”. Казалось бы, понятно, человек пишет о врагах. Но тут же: “Все соседи их, кабардинцы, ингуши, аксаевцы, дагестанцы и лезгины, почитают их за злейших себе неприятелей: ибо чеченцы так обуяли в злодействе, что никого не щадят и не помышляют о будущем”.

И самая главная деталь: “Нередко сами старшины их подают им благоразумные советы, наклоняя к лучшей жизни и наипаче изъявляя желание пребывать в мире с Россией, но ветреники их, как они называют своих зачинщиков или разбойничьих атаманов, на то не соглашаются”.

Абсолютно схожая ситуация происходит и сейчас. Так что мы вновь вернулись в XIX век. С чем себя и можем поздравить.

* * *

Нас всегда учили – о целом народе нельзя говорить плохо. Лет пятнадцать назад это было бы и невозможно, а сейчас... Радикальный ислам превратил чеченцев в однородную массу и отбросил их в средневековье Полузабытые традиции, вписавшись в контекст нашего времени, приобрели дикие формы. Мы еще не раз вернемся к записям Семена Броневского, и вы убедитесь что Чечня была, есть и будет крепким орешком Времена “морального кодекса строителя коммунизма” лишь приглушили вечную из войн.

* * *

До Терека можно лететь без особой опасности, но все равно вертолеты избитыми маршрутами не летают. Наш курс порядком изломан. Мы уходим подальше от селений и лесных массивов – “зеленки”. Считается, что так безопаснее. Это успокаивает мало. Как раз накануне нашей поездки в Чечню Масхадов пообещал 5 тысяч долларов тому, кто собьет вертолет. Косвенно мы можем гордиться, что наши жизни чего-нибудь да стоят.

В иллюминатор видно, как внизу, испуганные вертолетным ревом, разбегаются овцы и коровы. Черные фигурки пастухов-подростков грозят нам кулаками.

* * *

Под нами плывут поля сражений осени 1999 года. Здесь федеральные войска шли к Тереку. Окопы и траншеи заметны только у перекрестков дорог, по периметру населенных пунктов и на почти незаметных высотках. Рядом с траншеями вырыты небольшие капонирчики под боевую технику. Но что в них могло поместиться? Даже для миниатюрной боевой машины десанта они малы.

Позже нам объяснили, что боевики рядом с позициями прикалывали “Нивы” и “Москвичи”. Заманивая федералов к Тереку, боевики имитировали сопротивление. В окопах и траншеях сидели “группы раздражения”. В основном это были пацаны лет восемнадцати. При виде выдвигающихся войсковых колонн они открывали шквальный огонь, выпускали пяток гранат и удирали на машинах. Вдоль изгибов траншей заметны черные отметины разорвавшихся снарядов. Федералы, поняв, с кем имеют дело, много не стреляли. Бесполезно, в траншеях уже никого не было.

Поля впереди траншей, как правило, заминированы. Война отсюда уже ушла, но, когда дело дойдет до мин, никому не известно. Что будет здесь, когда придет пора эти поля пахать, тоже никто не знает.

* * *

Пересечь всю Чечню на вертолете можно за час с небольшим. Временами поблескивает русло Терека. Мы идем параллельно реке. Приречье населено погуще. Пошли сады. Ровные ряды плодовых деревьев занимают порядочные пространства. Земля в садах обезображена черными следами разлитой нефти. Видны взорванные цистерны и тянущиеся к ним трубопроводы. Это и есть маленькие заводики по производству самопального бензина. Производство его безжалостно. Из тонны нефти получается литров 200 – 300 бензина, остальные отходы выливаются на землю. Край, который всегда славился фруктами, променял свой вечный природный промысел на непонятное, но доходное по нынешним временам занятие. Впитавшаяся в землю нефть съест со временем сады. Чем будут жить эти районы в будущем? Что было бы с чеченской землей, поработай такие мини-заводики, скажем, с десяток лет?

Сегодня вся Чечня ездит на самопальном бензине. Он дешев – 3 рубля за литр. Его продают повсюду, как у нас по осени торгуют на дорогах картошкой и соленьями. Десятилитровые банки – обычная тара – отливают мутно-зеленым цветом. Ни одна иномарка на таком бензине ездить не будет. Его выносят лишь “Жигули”, “Нивы” и “Москвичи”. Для чеченцев это сейчас основной бизнес.

* * *

Прошли над Тереком. Снегопады и дожди зимы выбили реку из берегов. Вертолет пронесся над самой водой. Густые полосы прибрежного леса представляют опасность и сейчас, когда, казалось бы, все просматривается. Боевиков здесь может и не быть, но отдельные охотники за вертолетами быть могут.

Помните, еще осенью мы с видами знатоков спорили, пойдут ли наши войска за Терек. Как оказалось, мы спорили об одном, а войска сделали иначе. Считается, что им виднее. Сейчас все чаще слышатся голоса: зря пошли дальше.

В первую чеченскую войну все дружно вспомнили о генерале от инфантерии и артиллерии Алексее Петровиче Ермолове. В нашей общедоступной истории он фигурировал как герой войны с Наполеоном. О его деяниях на Кавказе принято было умалчивать. Между тем он долгие годы “покорял” Кавказ. Он был и жестким военным, и дипломатом, и переговорщиком. Сегодняшние военные учли его главный принцип - “я медленно спешу”. Но есть у генерала и еще одна мудрая фраза, которую в этой войне явно пропустили. Когда он отогнал чеченцев за Терек, то пришел к такому выводу: “Кавказ – это огромная крепость... Штурм будет стоить дорого, так поведем же осаду”. И повелел заложить крепость Грозную.
Может быть, и зря не остановились на Тереке?

(продолжение следует)

Вячеслав Федоров

Фото: Николая Нестеренко