1, 2 –
 
 

РЕПОРТАЖ ИЗ ПРОШЛОГО

Волжский дебют

В конце августа 1910 года Нижний Новгород вновь пестрел афишами. На этот раз горожан приглашали на ярмарочный ипподром, чтобы посмотреть полеты авиаторов Александра Васильева, Виссариона Кебурова и Леона Летора. Фамилии в афишах были набраны без выделений, одинаковым шрифтом. Это не потому, что все из приезжавших авиаторов обладали одинаковым мастерством. Просто их никто не знал. Никто не видел, как они летают. Горожанам ничего не говорили их имена.

Конец лета и вся осень пройдут для Нижнего под знаком авиации. Город был уже поражен азартом воздухоплавания. В истории развития авиации ярмарочные полеты русских авиаторов слабо прописаны. А между тем они имели большое значение. Полеты смотрели деловые люди России, от чьих толстых кошельков зависел успех нового дела. Их надо было убедить в полезности занятия. Авиация — это не прихоть одиночек, жаждущих показать себя. У России должны быть своя авиация и свои летчики.

Сергей Уточкин, первым летавший в Нижнем Новгороде, привел публику в восторг, но у любителей воздухоплавания оставил какой-то неприятный осадок. Рекламной шумихи было больше, чем самих полетов. То, что писалось в афишах: "полет на высоту, побитие рекорда продолжительности пребывания в воздухе, фигурные полеты" — так и осталось словами. Его выступление напоминало цирковой номер: "алле-оп!" — срыв аплодисментов, поклоны, цветы... Это был эффект, но не суть авиации. Романтические гимназисты уже подводили под воздухоплавание свою философскую базу — зачем летать? Деловые люди прикидывали, нужно ли это все России. В полетах Сергея Уточкина они уловили что-то мимолетное, из разряда ярмарочных развлечений. Для гимназистов Уточкин потерял свой рекламный блеск.

***

Настроение горожан уловили и газетчики. Они более сдержанно отнеслись к визиту в город авиаторов-гастролеров.

Полеты открывали Виссарион Кебуров и француз Леон Летор. Васильев к началу запаздывал. Он ехал из Франции, где только что получил заветный "бреве" — авиационный диплом. Вез он с собой новенький моноплан "Блерио". Из всех имеющихся тогда он выбрал именно этот аэроплан, напоминающий бабочку. В афишах так и было написано: "Полеты на вновь полученных из Парижа монопланах "Блерио" (бабочка) с моторами "Гном" в 50 лошадиных сил и "Анзани" в 25 лошадиных сил”.

***

У Кебурова и Летора полеты не заладились. Барахлили моторы. В спешке их пытались привести в порядок, но ничего не получалось. Две попытки подняться в воздух оказались неудачными, и в итоге Кебуров повредил свой аэроплан и сам чуть было не пострадал.

Нижегородские репортеры перехватили приехавшего Александра Васильева и атаковали его разкими вопросами. Авиатор отвечал спокойно и сдержанно.

"Неудачи эти случайны. В Париже и Кебуров, и Летор летали хорошо. Мы вместе учились у Луи Блерио. Я бросил все свои дела и приехал специально, чтобы показать, как могут летать русские. Нас преследовали на границе неудачи. Таможенники задержали наши аппараты. Таможенники думали, что в них много медных частей, а на ввозимую медь накладывается пошлина... Четверо суток ждали, слава богу, отпустили душу на покаяние. Здесь я осмотрел все аппараты, поправил моторы. Всю ночь не спал, страшно устал, но все равно полечу".

***

Жаль, что члены Нижегородского общества воздухоплавателей не оставили о себе никакой памяти. Кто они были? Ни одного имени...

Но деятельность их была весьма заметна. Во всех нижегородских газетах существовали разделы "Авиация" , где сообщались последние новости. Так что рядовой нижегородский обыватель был посвящен и просвещен. Он уже знал, что:

"Морское ведомство приобрело для Черноморского флота моноплан "Антуанетт". Совершать полеты и обучать чинов авиации будет лейтенант Дорожинский, который теоретически и практически изучил в Париже воздухоплавание и удостоен звания пилота. Это первый русский офицер-пилот".

Россия всерьез взялась за авиацию.

Когда за границей

В воздушную высь

Свободною птицей

Пилоты неслись,

Был русским неведом

Воздушный простор,

За ними лишь следом

Стремился наш взор.

Но зависть и чувство

Недолго жило,

Полетов искусство

И нас увлекло, —

писал в "Севастопольском авиационном журнале" постоянный поэт Н. Дьяков. Раз уж высокий "штиль" взялся за авиацию — значит, дело будет.

***

Можно себе представить, как молодая часть Нижегородского общества воздухоплавателей стремилась узнать об авиаторах и самолетах все до тонкостей. Приехавший Александр Васильев для них не был "темной лошадкой". В коллекции публикаций раздела "Авиация" газеты "Нижегородский листок" незадолго до приезда пилота промелькнула заметка:

"Из Парижа газета "Matin" сообщает, что русский авиатор Васильев участвовал в реймском состязании. Едва он начал полет на аэродроме Бетени, как на моторе внезапно произошел взрыв. Васильеву удалось быстро опуститься на землю и соскочить с сильно поломанного моноплана. Он остался невредим".

Более дотошные знатоки выяснили, что родом Васильев из Темникова. Тогда этот городок был известен по знаменитому Санаксарскому монастырю — южным воротам в Саровскую пустынь. Так что летчик был почти земляком. Успел он закончить Казанский университет и по образованию был юристом.

По всему  было видно, что авиация для него нечто больше, чем полеты на публике, раз он расстался с выгодной карьерой.

***

Для своего российского авиационного дебюта 29-летний пилот выбрал Нижний Новгород. Возможно, это и случайное стечение обстоятельств, но очень для него символичное. Он  любил Волгу и поездил  по многим волжским городам. А как авиатора, его привлекал спокойный волжский рельеф. Он задумал показать публике рискованные полеты, так что в воздухе случиться могло всякое, и надо было всегда присматривать ровную площадку для посадки.

***

После полетов Уточкина нижегородские репортеры извлекли главный урок — не надо идти на поводу у зрелища. Оно может оказаться всего лишь мыльным пузырем, который мгновенно лопнет. Так что газетчики опубликовали о  полетах Васильева лишь сухие протокольные отчеты.

"Вчера с утра погода не благоприятствовала полету А. Васильева. В два часа дня шел дождь, а около пяти часов налетела буря, так что одно время было даже сомнение, удастся ли организовать полет.

Только с шести часов начала съезжаться публика, и толпы народа потянулись с ярмарки по направлению к ипподрому.

Около семи часов Васильев поднялся в воздух. Знакомый звук мотора всколыхнул толпы народа, расположившегося в поле, раздались аплодисменты. Аппарат "Блерио" поднялся сразу высоко — на 400 метров, описал два круга далеко за ипподромом".

Зрители были поражены скоростью летательного аппарата. Вернувшись на ипподром, Васильев красиво притер свою "бабочку" к земле, заслужив при этом аплодисменты.

Через некоторое время он вновь поднимается в воздух.

"Авиатор сделал круг над Гордеевкой, пролетел по направлению к Мещерскому озеру и Самокатской площади и, сделав два круга, опустился на дорожку ипподрома".

На следующий день он поднялся на высоту 1000 метров и продержался в воздухе 37 минут.

Бородатые купцы с ярмарки жали ему руки и твердили: "Вот это потешил, молодец! По-нашему, по-русски летал. Теперь подвиньтесь, господа французы!"

В Нижнем Васильев сделал главное для авиации: он доказал, что она нужна.

http://www.barnstormerart.com/hubbellwatercolors.htm

***

Уже вдогонку, когда он ехал в Саратов, "Нижегородский листок" написал:

"Моноплан "Блерио" одержал у нас блестящую победу над аэропланом Фармана.

— Куда лучше Уточкина! — говорила публика, глядя на полеты г. Васильева.

Впрочем, победа эта не разрешает вопроса о качестве того или другого аэроплана.

Ведь и аппарат Фармана можно держать в воздухе не несколько минут, как держал г. Уточкин, и подниматься не на 10—15 сажен, как поднимался он.

Уточкин или не желал рисковать, когда можно было обойтись и без этого, или же аппарат у него неважный.

Возможно и то, что слишком высоко он не желал забираться, чтобы не удовлетворять бесплатной публики вне ипподрома.

И судить об аппаратах Фармана по полетам у нас г. Уточкина рискованно.

Судя по отчетам об авиационных состязаниях аппараты эти имеют свои достоинства, хотя на последних состязаниях во Франции победили аппараты Блерио.

У нас же, благодаря "сдержанности" г. Уточкина, вышло, что аппарат Фармана в сравнении с аппаратом Блерио будто бы никуда не годится".

Вот таким был нижегородский зритель. Его на мякине не проведешь.

Нижний полюбил российского пилота Александра Александровича Васильева. Через год уже ставшее авторитетным Нижегородское общество воздухоплавания пригласит его вновь. И он не откажет нижегородцам.

***

Сейчас точно известно, что 6 августа 1911  года на ипподроме Нижегородской ярмарки произошла встреча Александра Васильева с молодым артиллерийским подпоручиком Петром Нестеровым. Разговор был недолог. Петр Николаевич представился и поздравил авиатора со всеми его авиационными победами. Васильев торопился к своему "Блерио", ему пора было в воздух. Знал бы он тогда, что через тройку лет он будет ведомым у этого подпоручика. Он ахнет, когда узнает в авторе "мертвой петли" своего нижегородского знакомого. Нестеров откроет уже опытному авиатору новые возможности аэроплана. В авиации не принято быть последним. Васильев станет третьим "петлистом". Но он пойдет дальше. Он уговорит московскую актрису Попову полетать с ним. Она согласится. Подробности этой истории неизвестны: знала ли актриса, что авиатор задумал отлетать с ней три "мертвые петли"? И он сделал это. Он все-таки стал первым...

***

Вскоре после нижегородского дебюта Александр Васильев напишет:

"Русской авиации принадлежит блестящее будущее. Необходим только опыт, нужна практика, чтобы наши природные качества, усиленные знаниями, создали могущественный воздушный флот, чтобы русская авиация заняла выдающееся место в кругу других держав".

Когда началась первая мировая война, Александр Александрович Васильев ушел добровольцем на фронт. Перед этим он испытывал самолеты и был нужен заводу как опытный летчик. Он посчитал, что должен быть на фронте. Он по крупицам собирал опыт. Его книга "В борьбе с воздушной  стихией" стала практическим учебником для молодых авиаторов.

Всегда хочется представить, кем стали бы, скажем, Петр Нестеров и Александр Васильев, уцелей они в войну. Дар исследователей, способности к наукам в них были несомненны.

Возможно, русская авиационная наука потеряла в их лице будущих ученых. Но боевой авиации, которой они служили, известна наука побеждать. Они хотели видеть русскую авиацию сильной, и они давали ей эти силы.

http://people.ne.mediaone.net/fredhome/early.htm

***

Что на сегодняшней Нижегородской ярмарке напоминает о первых полетах российских летчиков? Да ничего. В Гербовом зале, где по всем канонам должна храниться память о тех, кто прославил Отечество, местная элита отлила свои бронзовые отражения, претендуя таким образом втиснуться в историю. Пусть потешат себя. Лишь на время она заняла место тех, кому оно принадлежит по праву. У нас есть способность спохватываться. Вот тогда появятся бронзовые отметины, посвященные первым русским авиаторам. И если история считает, что многое в России зарождалось на Нижегородской ярмарке, то не исключением будет и российская авиация.

 

Вячеслав Федоров

На снимках:

  1. Александр Алексеевич Васильев.
  2. Аэропланы “Блерио” на которых летал авиатор.
 
 
1, 2 –
 
     
   
 
РЕКЛАМА
Проголосуй за Рейтинг Военных Сайтов! Яндекс.Метрика